Сергей Багров. Вместе с нами плыл и Рубцов

В поисках литературной параллели

В одной из глав книги «Жизнь Рубцова» – «Ручная молния» – Вячеслав Белков рассказывает о «моментальных миниатюрах» Рубцова – экспромтах. Во многих из них можно найти литературные параллели. В качестве примера он привёл известные рубцовские строчки, отдающие черноватым юмором:

Когда я буду умирать,
А умирать, конечно, буду,
Ты загляни мне под кровать
И сдай порожнюю посуду.

По предположению Белкова, первую строчку четверостишия Рубцов взял из поэмы Лермонтова «Мцыри». С последним согласиться трудно – подчёркнутая приземлённость четверостишия не соответствует ни поэтике Лермонтова, ни отношению к нему Рубцова.

Что же послужило толчком к созданию этой «моментальной миниатюры»? Ответ пришёл неожиданно.

Аксакову веришь, Катаеву нет

Ниточка протянулась от эпизода, описанного другом поэта Сергеем Багровым в книге «Россия. Родина. Рубцов».

«…Запомнились три летних дня 1968 года, – писал автор, – которые мы провели в дороге и в Тотьме. Заполучив положенный отпуск, на пароходе «Шевченко» с женой и маленьким сыном я двинулся в путь. Вместе с нами плыл и Рубцов. Был он чуть взбудоражен.

Весь вечер мы просидели на палубе. Наблюдали реку. Потом, в погустевших сумерках, рассуждали о книгах. «Ты кого читаешь сейчас?» – спросил у меня Николай…».

Из разговора друзей выяснилось, что сам Николай был увлечён в последнее время Булгаковым, Гоголем и Буниным. «О больших писателях многие вспоминают, – заметил он, – Аксаков о Гоголе – уважительно и тактично. А вот Катаев о Бунине – бесцеремонно. Аксакову веришь. Катаеву нет».

Строки из «Травы забвенья»

По всей видимости, столь критической оценке Рубцова подверглась повесть Валентина Катаева «Трава забвенья», завершённая писателем в 1967 году. Очень вероятно, что Рубцова задели следующие суждения автора: «Бунин думал…, что он совершенно независимый, чистый художник… Это была лишь детская иллюзия…», «Для него художественное творчество перестало быть борьбой и превратилось в простую привычку изображать, в гимнастику воображения…» и, наконец, «…ему всегда было далеко до Пушкина…».

Непосредственно перед этими высказываниями Катаев делает лирическое отступление: «Иногда на некоторое время я снова превращался в Пчёлкина, который продолжал заниматься поэзией, а стихи Пчёлкина были так себе, в духе раннего, ещё очень сырого мовизма». Далее цитируется лирическое творение Пчёлкина-Катаева, включающее строчки:

Когда я буду умирать,
О жизни сожалеть не буду,
Я просто лягу на кровать
И всем прощу, и все забуду…

Мы полагаем, что именно это произведение и вдохновило Рубцова на его экспромт. И дело было вовсе не в пустоватых строчках – мало ли их услышал на своём веку Рубцов! «Ручная молния» Рубцова была решительно направлена в защиту высоко ценимого им писателя. И сделано это было очень по-рубцовски.

Лирический роман в поэзии Рубцова

Проза Бунина оказала сильнейшее воздействие на Рубцова, причём не только на его поэзию, но и на его судьбу. Свою личную жизнь Николай Рубцов выстраивал, по смелому утверждению Александра Кирова (диссертация «Лирический роман в поэзии Н.М. Рубцова»), как единое целое со своими произведениями.

Наиболее сильное впечатление, судя по произведениям самого Рубцова и некоторым косвенным свидетельствам его современников, на Рубцова произвёл рассказ Ивана Бунина «Белая лошадь».

Из искры раздули пламя

Поначалу первые впечатления от рассказа соединились в сознании поэта с реальным случаем в его никольской жизни летом 1964 года – «Вечерним происшествием». Одноимённое стихотворение он посылает 23 сентября 1964 года в письме к руководителю творческого семинара Николаю Сидоренко.

В этом же письме обращает на себя внимание тревожная нотка: «…Разве меня исключили из института? Если так, то это для меня новость…».

Исключили. Как и год назад, когда, по словам самого Рубцова в письме Александру Яшину от 13 декабря 1963 года, «из искры раздули пламя (правда, искра была сильной)».

«Я не люблю жалобных слов» – признался тогда Рубцов в уже упомянутом письме Яшину. Поэтому в ответ на сообщение Сидоренко об исключении из института за очередной скандал в ЦДЛ он предпочитает шутить: «не беспокойтесь обо мне… Уеду куда-нибудь на Дальний Восток или на Кавказ. Буду там …карабкаться по горным кручам. Плохо, что ли? Пока могу карабкаться по скалам, до тех пор и живой и полон сил, а это главное».

Уединившись за оконцем

Летом 1964 года сил у Рубцова было действительно много – поэт находился на взлёте, за полтора месяца написал около сорока стихотворений.

Как жизнь полна! Иду в рубашке,
А ветер дышит все живей,
Журчит вода, цветут ромашки,
На них ложится тень ветвей.

И так счастливо реют годы,
Как будто лебеди вдали
На наши пастбища и воды
Летят со всех сторон земли!

Стихотворение «Уединившись за оконцем» Рубцов выслал Николаю Сидоренко в письме от 23 сентября 1964 года одновременно со стихотворением «Вечернее происшествие».

Рубцов в диалоге с людьми и территориями. Часть 2

Автор статьи: Марина Кошелева
10.05.2023